Обращение Александра Лукашенко. Фото: BELTA
Коротко главные заявления:
- В 8 часов утра в субботу, по словам Лукашенко, начала поступать тревожная информация о ситуации в России. Через ФСБ и Комитет госбезопасности ему доложили, что президент Путин хочет связаться. В 10.10 он позвонил и подробнейшим образом проинформировал о ситуации.
— Задал (Путину) несколько вопросов, в том числе и про противодействие этому, и понял, что ситуация сложная. Не буду конкретизировать эту часть разговора.
- В ходе разговора были заданы вопросы, в том числе и про противодействие мятежу.
- Лукашенко, осознав, что Путин принял жесткое решение «мочить» , посоветовал не торопиться, а также предложил переговорить с Пригожиным:
— Самое опасное, как я понял, - это не в том, какая она была, ситуация, а как она могла развиваться и ее последствия. Это было самое опасное. Я также понял: принято жестокое решение (оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина) - мочить. Я предложил Путину не торопиться. Давай, говорю, поговорим с Пригожиным, с командирами его. На что он мне сказал: «Слушай, Саша, бесполезно. Он даже трубку не берет, ни с кем разговаривать не хочет» .
- В 11 часов Лукашенко получил целых три канала, по которому можно разговаривать с Ростовом:
— Я спрашиваю: «Где он?» - «В Ростове» . Я говорю: «Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться» . Он в очередной раз говорит: «Это бесполезно». Я говорю: «Хорошо, подожди». Где-то мы разговаривали, наверное, с полчаса. Потом он меня проинформировал, что на фронте. Помню его слова: «Ты знаешь, а на фронте, как ни странно, лучше, чем когда-либо было». Я говорю: «Вот видишь, не все так печально».
В 11 часов… Надо было еще эти телефоны найти… Говорю: «Как с ним связаться? Дай телефон» . Он говорит: «Скорее всего, у ФСБ есть телефон» . Мы уточнили. Установили к середине дня целых три канала, по которым мы можем разговаривать с Ростовом.
В 11 часов… Надо было еще эти телефоны найти… Говорю: «Как с ним связаться? Дай телефон» . Он говорит: «Скорее всего, у ФСБ есть телефон» . Мы уточнили. Установили к середине дня целых три канала, по которым мы можем разговаривать с Ростовом.
- Лукашенко заявил, что немалая роль в организации переговоров принадлежит генералу Юнус-Беку Евкурову. В них на первом этапе также участвовал директор ФСБ Александр Бортников.
— В 11.00 он (Пригожин) мгновенно снял трубку. То есть Евкуров его позвал, отдал ему телефон: «Вот, президент Беларуси звонит, будешь ли разговаривать?» - «С Александром Григорьевичем буду» . Я слышу их разговор. Взял трубку. Разговор - эйфория. У Евгения полная эйфория.
Разговаривали первый раунд минут 30 на матерном языке. Исключительно. Слов матерных (я потом уже проанализировал) было в 10 раз больше, чем нормальной лексики. Он, конечно, извинился и начал мне матерными словами рассказывать.
Разговаривали первый раунд минут 30 на матерном языке. Исключительно. Слов матерных (я потом уже проанализировал) было в 10 раз больше, чем нормальной лексики. Он, конечно, извинился и начал мне матерными словами рассказывать.
- Лукашенко также заявил, что смута могла бы пойти по всей России.
— Я говорю: «Женя, никто тебе ни Шойгу, ни Герасимова, никого не отдаст, особенно в этой ситуации. Ты же знаешь Путина не меньше, чем я. Во-вторых, он с тобой не то что встречаться - по телефону разговаривать не будет в силу этой обстановки». Молчит. «Но мы хотим справедливости! Нас хотят задушить! Мы пойдем на Москву!» Я говорю: «На полпути тебя просто как клопа раздавят. Несмотря на то что войска (мне об этом Путин долго говорил) отвлечены на соответствующем фронте». Подумай, говорю, об этом. «Нет» - такая вот эйфория.
